Грэм Джойс - Как бы волшебная сказка
– Как мы это сделаем?
– Просто приклеим. Приклеим скотчем.
– Не уверена, что у меня есть скотч.
– У меня есть, дома. Есть скотч. Ладно, я это сделаю. Расклею их.
– Заходи, угощу тебя лимонадом.
Джек глубоко вздохнул:
– Нет, я пойду расклеивать. С этим лучше не тянуть. Чем скорей расклею, тем больше будет шансов. Что кто-нибудь найдет кота. В сарае. Может быть.
Она погрозила ему пальцем:
– Хорошо. Но после того, как расклеишь, возвращайся прямо сюда. Я настаиваю. Приготовлю тебе кекс и лимонад.
«Мне уже тринадцать, – думал про себя Джек, – не хочу я никакого кекса с лимонадом».
– Ладно, – сказал он вслух. – С удовольствием.
Джек заторопился прочь, сжимая пачку отпечатанных объявлений и чувствуя спиной мутный взгляд старушки. Ну все, день пропал. Отец сказал, что всего-то нужно сделать одно пустяковое дельце, но одно повлекло за собой другое. Теперь придется расклеивать объявления, все до одного, по всем столбам вокруг, а потом возвращаться и пить выдохшийся лимонад и грызть дерьмовый кекс. Когда есть тыща других дел поинтересней. Идут последние дни каникул, и вот так он проводит их.
Он перешел дорогу и вернулся домой, где мать спросила, как у него успехи с объявлениями для миссис Ларвуд. Не обращая на нее внимания, он рванул наверх. У себя в спальне нашел скотч и скатился вниз. Проскочил мимо матери, не поприветствовав ее, и снова оказался на улице.
Он остановился у фонарного столба возле дома миссис Ларвуд. Та наблюдала за ним из окна. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он прилепил первое объявление. Скотч неважно клеился к бетонному столбу, и объявление смялось. Но опытным путем Джек выяснил, что объявление будет держаться крепко, если прилепить его сверху и снизу.
Всего объявлений было пятнадцать. Сперва он распечатал полдюжины. Потом подумал: уж делать так делать, и добавил еще шесть. Вместе с пробной страничкой получилось тринадцать, несчастливое число, так что он допечатал еще две. Когда закончил, ему пришло в голову, что нет смысла заклеивать объявлениями все до единого столбы по соседству. Лучше брать столбы на приличном расстоянии один от другого. Так что пятнадцать объявлений заведут его довольно далеко.
Он не знал точно, как далеко может забрести кот в обычных обстоятельствах, и попытался подойти к вопросу по-научному. Прикинул, что кот способен легко преодолеть милю, но вероятность того, что он забрел так далеко, уменьшается пропорционально удаленности от дома миссис Ларвуд. Чтобы от объявлений была польза (по крайней мере с виду), наверно, стоило их сосредоточить на улицах в радиусе четверти мили, а одно или два повесить подальше.
Он вернулся за велосипедом. Мысль, что это может занять все утро, привела его в бешенство. А у седьмого столба его осенило. Он уставился на портрет рыжего кота, которого убил и закопал. Единственное, что по-настоящему отличало его от других рыжих котов, – это ярко-красный ошейник.
Он плохо разбирался в кошках. Лучше – в собаках. Попытайся кто подменить собаку, вряд ли что получится. Разве только она действительно будет очень похожа и с таким же ошейником со знакомой табличкой, где ясно читались бы ее кличка и адрес хозяина. Тогда, конечно, точно было бы не отличить.
А кошки отличаются одна от другой даже меньше, чем собаки. Черт, если бы кто запустил в комнату семь рыжих кошек и попросил бы тебя узнать свою, пришлось бы нелегко. Особо если у вас очень плохое зрение, как у миссис Ларвуд. Вариант был дикий, но мог сработать. Выкопать мертвого кота. Снять с него ошейник. Пойти в Центр спасения рыжих кошек, или как там он называется. Надеть старый ошейник на нового кота.
И старушка будет счастлива.
Джек понимал, что шансов на успех у него мало, но, черт, кот – это всего лишь кот.
Остаток утра он провел за развешиванием объявлений и обдумыванием новой безумной идеи.
– Знаешь что? – сказал Питер Ричи, когда они отъехали от дома Андервуда. – Я впервые за двадцать лет так смеялся, что даже сопля вылетела из носа.
– Я тоже, Пит. Я тоже.
– А когда-то мы все время так смеялись.
– Да, все время, – согласился Ричи.
– Мне не хватало тебя, кореш. Не хватало.
– О боже!
– Вот что я тебе скажу. На сегодня у меня больше нет клиентов. Ты вот это помнишь?
Питер показал на съезд к придорожной пивной под вывеской «Три подковы».
– Господи! – охнул Ричи. – Не отсюда ли нас выперли?
– Это было двадцать лет назад, приятель. Но теперь они не могут дать мне от ворот поворот. Три подковы – это эмблема «Почтенного общества ковалей».
– Да что ты говоришь, – отозвался Ричи.
Их в самом деле вышибли из «Трех подков» двадцать лет назад. Тогда это был шумный, провонявший никотином кабак, принадлежавший лысому громиле по имени Амос Макнамара, который держал за стойкой крикетную биту, подписанную членами английской сборной и предназначенную скорее для проламывания голов, чем для восхищения издали. С тех пор заведение не просто подкрасили. Теперь это был гастропаб, обслуживающий семьи и автобусные экскурсии.
Они вразвалочку вошли в бар и справились о здоровье мистера Макнамары и не ушла ли на покой его бита, но новый хозяин заведения, хотя и проявил интерес к теме, не мог ничем помочь. Он предполагал, что старик умер, но не знал этого наверняка. Они нашли свободный уголок и пригубили кружки с пенным элем. Естественно, возник добродушный спор о том, почему их вышибли тогда из паба. Потому, сказал Ричи, что Питер в итоге встал на четвереньки, а Ричи верхом на нем, расплескивая пиво, объехал заведение, вроде фермера, едущего на свинье на базар. Питер сказал, что Ричи путает это с другим вечером, когда их вышибли из паба «Крепкие ворота». Ричи заказал еще по одной, на сей раз с виски, и сказал: нет, их вышибли из «Ворот» за то, что они выразили недовольство качеством пива после того, как четыре часа пили его.
Ричи спросил, каково быть кузнецом, и Питер ответил, что нелегко, но заработать на жизнь можно, и, в свою очередь, поинтересовался, как живется музыканту, и Ричи покачал головой: мол, разве ж это жизнь. Питер заказал еще по пинте с прицепом. Сиделось хорошо, так что он решил оставить грузовичок у паба, а им взять такси. Ричи возразил, что до дома ехать-то всего пару миль.
– Да хоть пару ярдов. Я против, чтобы ехать пьяным.
– Двадцать лет назад ты бы так не сказал, – хмыкнул Ричи.
– Не сказал бы, так что, может, эти двадцать лет и не зря прошли, – ответил Питер немного резко.
– Ладно-ладно, я же просто так.
– Просто так? Наверно, будь у тебя маленькие дети, ты бы по-другому запел. К тому же как тут люди ездят! Придурки.
– Ну хорошо! Не кипятись!
– Моя б воля, я б любому запретил садиться за руль после выпивки.
Какой-то момент казалось, что они опять поссорятся. Но после третьей пинты они снова расслабились и вернулись к теме Тары. Ричи спросил Питера, как тот все это расценивает.
– Ну, мозгоправ говорит…
– Вивиан, – поправил его Ричи.
– Да, Вивиан. Вивиан говорит…
И они снова засмеялись, уже сами не зная чему.
Когда дурацкий смех стих, Питер попытался еще раз:
– Вивиан говорит, что, возможно, она ударилась головой и в результате, с одной стороны, забыла все, что произошло за последние двадцать лет, а с другой – впала в детство, потому-то и явилась домой.
– То есть ты не думаешь, что она… вроде как все это сочинила?
– Нет, Ричи. Я так думал поначалу. Но нет. А ты как считаешь?
– Нет, не сочиняет. Она действительно верит во все это. Убежден.
Они посидели, молча прихлебывая пиво.
Наконец Ричи сказал:
– Ты не допускаешь?..
– Опять двадцать пять! – прорычал Питер.
– Ты не знаешь, что я собирался сказать!
– Знаю.
– Да пошел ты! Ничего ты не знаешь, понятия не имеешь, что я хотел сказать!
– Ты хотел спросить: не допускаю ли я, что на каком-то загадочном уровне что-то такое могло быть?
– Черта с два!
– Нет? Ты провел с ней один вечер, провожал домой, и она уже начала тебя обрабатывать. Один вечер. Такая вот она. Всегда была такой. Заставит поверить во что угодно.
– Да брось! За кого ты меня принимаешь?
– Ты ее знаешь. Лучше меня. Она всегда могла убедить.
– К черту!
– Ладно. Только честно. Давай говори: скажи мне точно, что ты собирался мне сказать. Будь честным хоть раз в твоей полной опасностей жизни.
Ричи посмотрел на него в упор:
– Я собирался спросить: не допускаешь ли ты, что на каком-то загадочном уровне что-то такое могло быть? Я закажу еще по одной.
И для ясности Питер попросил повторить еще раз, и Ричи сказал, что, поскольку после такого количества выпитого вызвать такси будет непросто, можно взять по прицепу. И пиво они запили виски, а виски запили пивом, и так не раз, и очень скоро они принялись орать и хохотать и молотить кулаками по столу, и новый хозяин, точно как прежний, предупредил, что они досаждают посетителям и, если не угомонятся, он попросит их удалиться.
